Элаэдра помотала головой, не веря увиденному. Дреморка вскинула лук и пустила даэдрическую стрелу в глаз Молаг Бала, выбив и его. Отец снова ткнул мечами в Принца Даэдру, зацепив клейморой. Затем выстрелил из арбалета в пустую глазницу и ударил двумя молниями, не достав ими. Два уцелевших крылана пролетели рядом с Молаг Балом, один из них взрезал Принца крыльями. Я послал стрелу в загривок врага, промахнувшись. Не обращая внимания на нас с Элой, слабых дремингов, Молаг Бал весь свой гнев обрушил на Фаэдру, Наместника Мехруна. Один за другим десять огненных языков подобно копьям вылетели из пасти Принца и ударили по моему отцу, пять из них искромсали его доспехи.

Сквозь рваные края дыр в доспехах Герцога Дреморы проглядывали глубокие раны, от которых уже нельзя было оправится. Отец упал на каменный пол.

- Так значит... - невнятно пробормотал Наместник Мехруна.

Два даэдрических крылана словно бы налились предсмертной яростью хозяина и устремились к шее Молаг Бала.

Элаэдра снова выстрелила из лука, целясь в горло Принца Насилия.

- Отец! - вкрикнул я, и в его голосе словно бы отразилась вся боль, что испытал мой родитель.

Я прыгнул, точно умел летать, на Принца Даэдру, и вонзил свой даэдрический кинжал в самое сердце Молаг Бала.

Дремора Лорд Сотгарр неожиданно появился в углу даэдрического святилища. Первое, что он увидел - смертельно раненный Фаэдра лежал, прислонившись к стене. А могучий Принц Даэдра Молаг Бал сражался с двумя юными дремингами, одним из которых был я. Принц завыл десятью голосами, и выстрелил когтями в обоих дремингов.

Всё последующее произошло в одно мгновение. Даэдрические крыланы отца срубили драконью голову Принца. Стрела Элы унесла голову Молаг Бала и пригвоздила её к исходящему зелёным дымом светильнику под потолком. Я пронзил насквозь сердце ненавистного Принца Даэдры. Два каменных когтя пробили мои рёбра и оцарапали лоб. Четыре когтя пронзили Элаэдру.

Словно не чувствуя боли, я бросился к Элаэдре, поддержал её, когда тяжёло раненная дреморка стала сползать на пол... Затем подошёл к отцу, взял за руку.

- Сын, - Фаэдра, чувствуя, что жизнь покидает его, с трудом поднял руку и потрепал меня по волосам. - Мой сын. Я ухожу... Пришло и моё время, хотя я так хотел бы... жить вечно. Как не хочется умирать... Прощай, Фейн... Будь... счастлив...

Голова Герцога Дреморы склонилась на плечо, глаза, видевшие гибель и сотворение миров, рождение и смерть Даэдра, закрылись навсегда. Мой отец был мёртв.

Элаэдра сидела на холодном каменном полу и начала осознавать всю трагедию. Она уже не чувствовала боли. Она видела, как я говорил с отцом в последний раз.

Я отпустил руку отца, камнем упавшую на пол.

- Прощай, отец... - тихо молвил я.

Оглянулся, увидел Элу. Затем отвернулся, сел на пустой пьедестал, закрыл лицо руками и горько зарыдал. Будто тяжелой скалой, на меня только сейчас накатывало ощущение пустоты и невыносимой потери. В конце жизни отец перечеркнул все, что сделал мне плохого одним-единственным подвигом. Он спас мне жизнь, ценой собственной. И это мог сделать только любящий отец. Теперь, слишком поздно, я понял это. Но отца уже было не вернуть.

В полумраке святилища проявилась тень Мехруна Дагона, слабая и неясная, словно предрассветный туман. Принц Даэдра без сожаления взглянул на моего, затем на Сотгарра.

- Как самый старший из Дремор Лордов, теперь ты Герцог.

Мехрун усмехнулся и исчез. Ему было плевать на моего отца, он лишь беспокоился о том, чтобы на его место встал новый Герцог. И я возненавидел за это Принца Разрушения.

- Слушаюсь, Владыка, - ответил Сотгарр.

Он отошёл в тень и стоял там, погружённый в свои мысли, не желая тревожить меня в моём горе. Элаэдра смотрела, как я рыдаю.. она боялась подходить и не знала, что сказать. Через несколько мгновений она не вынесла этого и, с трудом поднявшись, дошла до меня. Она дотянулась до пьедестала и упала рядом, а потом последним усилием обвила меня руками и тоже заплакала, потому что слов просто не могло быть.

Я уткнулся в плечо Элы и долго рыдал, теперь уже беззвучно. Затем смог взять себя в руки. Отныне я был старший в своём поколении. И я принимал все решения. И горе тому, кто встал бы на моём пути, ибо кроме себя, у меня не осталось никого.

- Я с этим справлюсь, - сказал я, как-то жёстко.

Подойдя к обезглавенному телу, я пнул его с какой-то глухой злостью. Схватил за искромсанные крыланами руки и с большим усилием подтащил к Элаэдре. Из шеи текла странная чёрная кровь. Я добыл из кармана плаща пустой флакон от зелья, набрал немного и подал спутнице. Когда та выпила, набрал крови сам и жадно проглотил. Затем набрал вновь и плотно завинтил крышку. Нужно было вылечить ещё кое-кого. Да, я помнил о Натте...

Я подошёл к отцу. Тяжело вздохнул...

Себе я взял Огненный Меч и двух даэдрических крыланов, что послушно легли на ладонь сына Фаэдры. Эле я принёс даэдрическую клеймору и арбалет.

- Отец был бы рад, если бы ты разделила со мной его оружие, - тихо сказал я. - А теперь покинем это проклятое место.

Я помог Эле подняться на ноги и мы вышли. Дреморка опиралась на меня, раненного меньше. Перед тем, как покинуть святилище, я обернулся через плечо:

- Герцог Сотгарр. Вы лучше меня знали моего отца. Позаботьтесь о том, чтобы он был похоронен там, где хотел бы быть...

- Конечно, Фейн... - ответил Сотгарр.

Новый Герцог Дремора перенёсся в Фэйтланд вместе с телом моего отца.

- Идём, Фейн, - почти беззвучно сказала Элаэдра, держась за меня, - нам надо где-нибудь остановиться, пока кровь Молаг Бала не начала действовать. Нужно успеть в Суран.

Дреморка остановилась и посмотрела мне в глаза, потом обернулась и тихо шепнула, так, чтобы я не мог услышать:

- Прощайте, Фаэдра.. Очень жаль, что мы встретились так. И всё-таки я хочу верить, что Вы были лучше, чем о Вас думал.. да кто знает, что он думал! Он Вас любил. Прощайте.. и мир Вам.

Мы покинули проклятый Элаэдрой храм и отправились в безмолвный путь до Сурана.

- А мне что делать,господин? - спросил данмер, всю битву простоявший испуганным истуканом, у Молаг Бала.

Однако Принц Даэдра не мог никому ответить, поскольку был развоплощён лет на десять.

Израненные и молчаливые, мы вошли в Суран, прошли по улицам до верхнего города и там нашли таверну. Я был буквально раздавлен этой неожиданной потерей. Отца почти никогда не было рядом, но я знал, что он есть, живой. А теперь... Всё изменилось. Мне предстояло жить с этим.

Мы поднялись в номер с видом на реку.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил я, постаравшись вспомнить, что рядом со мной Эла и о ней я должен заботиться. - Что-то меняется? Из меня будто уходит... голод...

- Мне вроде бы становится лучше.. не чувствую больше, как тьма выпивает душу.. Мне лучше. Как же здесь красиво!.. - слабым голосом произнесла Элаэдра.

- Да, мне нравится этот городок. Такой уютный и прелестная набережная... - я вдруг снова стал мрачным, отвернулся к стене, не желая смотреть в окно. И сидел неподвижно.

Элаэдра обернулась, подошла и села рядом, положив мне на плечо руку. После минутного молчания она заговорила:

- Скажи, Фейн. Пожалуйста, скажи, что происходит.. потому что я не знаю, что делать мне, когда Ты.. такой.

- Я думаю над тем, что произошло,- ответил я. - Если бы я не отправился в Бал Ур, мой отец бы не погиб. Если бы я не попросил у него помощи, он был бы сейчас жив. Выходит, я виноват?

- Сказать, что Ты ни в чём не виноват, было бы нечестно. Но у Твоего отца с Молаг Балом был неоконченный разговор.. не думаю, что Фаэдра оставил бы всё, как есть. Ты лишь дал ему возможность, шанс отыграться. И Ты помог ему победить.. Фаэдра видел, как был повержен Молаг Бал.. и как сын отомстил за отца..

Дреморка сидела, сложив руки на коленях, и выкручивала свои длинные пальцы..

- Фейн, мне кажется, в последнюю минуту жизни он был почти счастлив..

- Молаг Бала я ни в чём не виню, - угрюмо ответил я. - Он получил своё. Да и отец мой вторгся в его План по приказу Мехруна. Если бы не Дагон, он был бы жив. Вот кто виноват...

Слова мои обожгли Элаэдру чем-то более холодным, чем лёд, выморозили позвонки и расцарапали кожу на её руках. Дреморка вздрогнула и разбудила надвигающуюся тьму предчувствия.

- Фейн, что Ты собираешься делать? - Тихо выдохнула Эла.

- Для начала я стану следующим Герцогом-Дреморой, - усмехнулся я. - Ну а потом... Когда-нибудь я найду способ потягаться с Мехруном, даже если для этого придётся занять место другого Принца Даэдра.

А затем я глянул в окно, где солнце ласкало кроны деревьев, и отложил эту мысль в самый дальний и тёмный уголок своей души, точно драгоценное зерно. Однако когда и при каких обстоятельствах оно прорастёт, не мог знать даже его хозяин.

- Я думаю, теперь мы можем податься на север. На Солстхейм. Если легендарный Дагот Фэйтон похоронен там, мне бы хотелось на него взглянуть.

Элаэдра вздохнула и спрятала свои предчувствия в один из тайников своей души. Она готова была снова пуститься в путь, куда угодно, лишь бы, как можно, реже вставала перед глазами та картина - умирающий Фаэдра и я, совсем один.. Нет, ни за что! Теперь не один.

- Тогда нам надо запастись мехами.. и бренди! - Рассмеялась Элаэдра.

- О нет! Бренди нам не нужно, наскольку я могу судить по вечно весёлому графу Веллингтону, там есть отличный мёд.

Я и Элаэдра вышли на тёплую улицу. Зашли в ближайшую лавку. Купили тёплые плащи, подбитые волчьим мехом. Затем сели на силт-страйдера и заплатили за проезд до Балморы.

- Хороший городок этот Суран, - сказал я, оглядываясь. - Когда-нибудь заедем ещё сюда.

Мы приехали в Балмору, радуясь солнечным лучам и свежему ветру. Элаэдра оглядела с посадочной площадки город, в котором уже так много успела пережить. Затем дреморка подошла к данмеру с татуировкой в виде руки на лице и поинтересовалась, как им добраться до Солстхейма. Что было замечательно, так это то, что в Балморе к Дремора относились с почтением и доброжелательностью. Все, кроме стражников Хлаалу. Данмер сказал нам, что нужно добраться до Альдруна, затем ехать в Хуул. Оттуда на остров Солстхейм отправлялся единственный корабль. Мы отправились на силт-страйдере в Альдрун.

Когда я и Эла появились в Альд'Руне, здесь как раз начиналась пыльная буря. Не останавливаясь надолго в этом редоранском городе, мы заказали транспорт до Гнисиса.

Порядком устав от безумно долгой дороги, мы сделали последнюю пересадку до Хуула. Эла уже мечтала завернуться в волчью шкуру и прикорнуть на корабле под плеск волн северного моря.. А я был совсем неразговорчив. Только время могло если не исцелить, то чуть успокоить мою рану в душе.

Мешкать в Хууле мы тоже не стали и быстро найдя на причале некоего Свирра, наняли корабль прямо до Форта Инеевой Бабочки.

Мы приплыли на корабле Свирра на Солстхейм и за дни пути мне становилось легче. Эла ненавязчиво общалась, но её слова помогали мне. По пути я провел много времени над "Путеводителем по Вварденфеллу", что нашелся в каюте Свирра.