| Мирфейн_II | Дата: Ср, 06.11.2024, 00:13:20 | Сообщение # 1 |
Император Фэйтландской Империи
Группа: Администраторы
Сообщений: 1039
Статус: Спящий
Уровень 1
|
Гласят предания, что в эпоху, когда в мире было больше зелени, а войн не меньше, томился в заключении один узник. Мелкому торговцу выпало Судьбой коротать годы жизни в одной темнице с политическими заключенными, хоть и попал он туда случайно.
Конечно, амурные дела были и тут причем, но дело не касалось чьей-либо отвергнутой любви.
В городе, где жил средних лет торговец книгами, имелся ничем не примечательный трактир под витиеватым названием «Брошенный Камень», и кроме названия ничего необычного заведение собой не представляло, на первый взгляд.
Случилось так, что несколькими месяцами ранее торговец завел знакомство с одной из покупательниц своего возраста и одно из свиданий парками города в прохладную погоду завершилось желанием обоих отужинать в теплой харчевне, а по пути как раз и был сей трактир.
Разумеется, ни торговец, ни его зазноба не ведали о том, что хозяин трактира тайно поддерживает революционеров, а по пятницам эти смутьяны собираются здесь обсудить планы по свержению монархии, что были все так же далеки от осуществления, как и столетия тому, когда возникли первые сообщества революционеров-теоретиков, не желающих действовать ничем, кроме как пафосными речами о королях-тиранах, и то в кругу своих.
Когда торговец и его дама сердца уже справились с сытным и в меру изысканным ужином, и перешли к дегустации красного сухого вина, заложенного в погреба, еще когда оба были детьми, случилась облава. Королевские гвардейцы ворвались в трактир и арестовали всех, кто в нем был, включая хозяина. Очевидно, кто-то из шпионов королевской тайной полиции внедрился в ряды революционеров, как это случалось периодически, и выдал им как место, так и время их очередного собрания.
Пассию торговца вскоре выпустили, как и нескольких других случайных посетителей трактира, а его самого продержали в подвале-тюрьме королевского суда, пока тайная полиция перерывала вверх дном книжную лавку. Разумеется, была найдено несколько неугодных королю книг, что имелись практически в любой лавке, но на которые закрывали глаза без веских на то причин. Не будь торговец схвачен в трактире Гильдии Каменщиков, отделался бы он штрафом и изъятием данных книг, а так в числе еще двух дюжин истинных революционеров скорый королевский суд вынес ему вердикт – смертная казнь через повешение за пособничество антимонархистам. Однако в королевстве было заведено казнить на главной площади столицы в честь каких-либо празднеств постепенно, а не всех скопом. Потому до дня казни осужденных поместили в мрачную тюрьму, что, конечно же, располагалась на скалистом островке через бурные воды пролива. В скалах нельзя было сделать длинные подкопы, да и если бы кому удалось, ждала бы несчастного смерть в неспокойных морских водах.
И вот уже три года книготорговец томился в маленькой одиночной камере, с сырыми стенами и единственным крохотным окошком с железным прутом посредине. Все камеры выходили на тюремный двор, их опоясывал коридор, по которому маршировали стражи. Сделано это было с целью воспрепятствовать желанию кого-либо из узников расшатать кладку за долгие лета заключения, дабы затем сброситься в морские волны с большой высоты, в тщетной надежде переплыть полный бурунов и водоворотов пролив.
За долгих три года заключения давно уж забылась былая пассия, а новая – Смерть, все не приходила, несмотря на сквозняки, скудные трапезы и малоподвижность.
Дни недели не отличались здесь друг от друга, лишь время года можно было определить по жаре, морозу, ветрам и дождям. На зиму арестантам выдавали старое одеяло, а от жары спастись было нечем, разве что лежать на прохладном полу вместо скрипучей койки из потемневшего дерева. Вся остальная обстановка состояла из кувшина с водой, железной миски, деревянной ложки и глиняного горшка. Мир замкнулся до каморки в мрачной тюрьме.
Арестант, как и многие, отмечал дни и месяцы, выцарапывая краем тарелки иззубрины на каменной стене. Все остальное время он нехотя вышагивал по камере кругами, чтобы совсем не потерять силы, а еще предавался воспоминаниям о свободной юности, что так неудачно и грустно завершилась.
Казнь могла наступить в любой день, это зависело от монарха, которого льстецы-придворные величали Королем-Судьбой. Владыка жизней по длинному списку выбирал одного заключенного из политической тюрьмы, когда столичному люду полагалось яркое зрелище в честь праздника. На главной площади сооружали виселицу.
Через пролив и была сама столица, а во время казни полагалось стрелять из пушек – это знаменовало кульминацию праздника.
Потому узник прекрасно знал, что один из его товарищей по несчастью из соседних камер покинул мир живых. Следующим мог быть он сам.
За первый год узник научился кое-как общаться с другими посредством перестуков – чернила было сделать не из чего. Впрочем, арестанты в большинстве своем погрузились в мрачное уныние либо отчаяние, и общение среди них в целом не задалось.
В темнице содержалось не меньше сотни политических арестантов, кого-то ждала казнь, кого-то пожизненное заключение. Вместо казненных в камеры бросали новых, тайная полиция старалась оправдать жалованье, хватая и виновных, и без вины. На стенах своей каморки книготорговец видел многочисленные отметины, оставленные прежними узниками – и пересчет дней, и полуистершиеся слова, и рисунки, и хулу на нынешнего монарха, а то и его отца с дедом.
Однажды, подумалось узнику, кто-то вновь поселиться в этой камере, будет глядеть на отметины и размышлять, кто был тут ранее. После этого книготорговец потратил месяц, чтобы выцарапать на паре камней короткую историю своего ареста, а также имя и год рождения. Год смерти он не указывал, ибо казнь могла быть завтра, а могла и еще через три года. Но каждый грохот пушечного залпа во время виселицы заставлял торговца содрогаться, сообщая о том, что очередь его приближается.
Конечно, о смерти узник думал ежедневно. Что он ощутит, что за ее порогом, и будет ли то, о чем говорили философы или богословы. Сам книготорговец считал, что дальше просто наступает небытие, и жизнь одна, надо успеть прожить ее насыщенно и полноценно, а потому еще горше было ему ждать завершения жизненного пути в тридцать пять лет.
Король-Судьба, по слухам, не просто выбирал по имени в списке, кого казнить, а и читал с неким мрачным удовольствием личные дела арестантов, угодливо подготовленные ему главой тайной полиции.
Надежда умирает последней, поэтому узнику приходило иногда на ум и то, что монарх обнаружит невиновость или непричастность простого книготорговца к Гильдии Каменщиков, что уже три века была прикрытием для революционеров.
О самой Гильдии узник узнал уже здесь, из перестуков. Большую часть ее составляли мечтатели, никогда не рискнувшие бы ничем, а несравнимо меньшую – ярые революционеры, готовые с оружием в руках свергнуть тирана и ввести народное правление. Вот только вооружиться против королевской гвардии потребовало бы немалых сумм золотом, а его не хватало и на листовки.
Как и большинство заключенных, торговец неистово желал пожить еще, если бы мог. Но политическим узникам даже пожизненное заключение традиционно не полагалось.
Пушечные залпы сотрясали стены темницы при очередной казни, орудия располагались на крепостных стенах прямо тут, на случай подхода вражеского флота. Замок-темница выполнял еще и третью функцию – маяка, чтобы суда обошли стороной пролив с бурными водами, и одновременно узнали о близости столицы с ее огромным портом. В туманные дни неясный отсвет яркого светильника падал на окно и узнику думалось, что это не просто корабельный поводырь – а еще и проводник арестантов в мир мертвых.
Мечтал узник и о прежней свободной жизни. Если бы по какому-то велению чуда книготорговца помиловали, мужчина бы вернулся в свою книжную лавку, нашел бы новую даму сердца да продолжил бы свой жизненный путь. Ныне его лавка отошла, по всей видимости, дальнему родственнику, а пассия наверняка нашла другого. А узник был обречен на смерть с очередным пушечным залпом. Пока что залпы выбирали другие жизни, все действительно зависело от Короля-Судьбы.
Из перестуков он узнал о том, что революционеры слишком неорганизованны и слишком любят жизнь, чтобы решиться на полноценное восстание. Рассуждая теоретически, и сам торговец хотел бы, чтобы вместо жестокого монарха правили выбранные народом представители, но так и не поверил в способность Гильдии Каменщиков свергнуть Короля-Судьбу, уничтожить его тайную полицию и разгромить королевскую гвардию.
И вот настал день осеннего равноденствия, широко празднуемый в королевстве. Узнику неожиданно принесли весьма сытный и вкусный завтрак. И лишь тогда он понял, что сегодня – день его казни.
«Что ж, по крайней мере бесконечное трехлетнее и каждодневное предсмертие завершится…» - мелькнула мысль в форме, больше подходящей для тех книг, что он продавал в своей лавке и изредка читал.
Узник вел себя спокойно, переправляемый в город деревянным коробом на прочном канате. Диковинное устройство было надежнее любых баркасов, что пролив через один уносил в море.
- А может короб сорваться с каната? – поинтересовался арестант у стражей, с некоторым страхом глядя на поскрипывавшие деревянные промасленные колеса над крышей беседки, что медленно двигалась от островной темницы к городу, перетягиваемая канатом потоньше.
- И не надейся, - рассмеялся один из стражников неприятного вида. – Тебя придушит мыльная веревка, чтобы такие Каменщики не трогали Короля-Судьбу и не отнимали у честных стражников жалованье.
- Да он случайный вроде бы, - заметил другой стражник. – Просто обедал там, где и они. Трактир какой-то… Камень.
С некоторым сочувствием второй конвоир поглядел на узника и произнес:
- Вообще-то было пару раз. Когда коробку запускали в сильный ветер, срывало с каната и прямо в море. Потом новую делали.
Арестант кивнул и более не произнес ни слова, а лишь раздумывал, сильной ли будет предсмертная боль. После трехлетнего предсмертия хотелось, раз уж наверняка суждено умереть, завершить путь быстро и без боли.
Узник не глядел на толпы ликующих горожан и приехавших ради кровавого празднества крестьян, когда его вели на эшафот. Лицо приговоренного к смерти не прикрывали капюшоном, чтобы народ мог видеть гримасы казненного.
На возвышение, окруженное гвардейцами, вышел королевский секретарь и зачитал приговор. В нем не было ничего нового – преступник обвинялся в покушении на жизнь короля и на государственный строй.
Затем крепкий детина-палач схватил узника за плечи, провел на пару ступенек к виселице.
Книготорговец увидел небольшой дворец, выстроенный Королем-Судьбой специально у главной площади, чтобы наблюдать за казнями. Монарха он тоже видел впервые - худой старик с желтым лицом, в окружении фрейлин, с горящими от предвкушения глазами, смотрел прямо на узника.
Приговоренному подумалось, что если в мире много видов энергии, как считали некоторые философы, то монарх питается как раз энергией чужой смерти. Жаль, что Гильдия Каменщиков не способна покончить с таким кровожадным правителем.
Тем временем палач привычным движением закинул петлю на шею узника, затянул, и подтолкнул человека на последнюю ступень, что была сделана откидной. Приговоренному не дали последнего слова – эту традицию давно отменили, да и в толпе царил ликующий шум с криками. Всех, кто собрался на площади, ждали по окончании жестокой потехи телеги с хлебом и мясом, приобретенные по случаю праздника за счет королевской казны.
Небольшая заряженная мортира была готова к выстрелу в сторону моря, чтобы оттуда донесся пушечный залп из островной темницы. Гвардеец, конечно, целился в сторону от крепости, да ядро и не долетало, часто падая в болотах у залива.
Шум толпы усилился, вскоре крики из радостных стали испуганными, а после чего неожиданно послышался лязг оружия. С одной стороны площади появились сотни вооруженных разномастным оружием людей, прорвали хлипкую цепочку королевских гвардейцев, и широким клином раздвигали толпу, в ужасе начавшую разбегаться. Шли прямо на большое скопище королевских гвардейцев возле дворца.
Палач, еще не успевший потянуть за рычаг виселицы, взглянул на балкон – Король-Судьба оттуда благополучно исчез, со всеми фрейлинами. Толпа революционеров направлялась прямо к эшафоту, очевидно, желая, еще и сорвать казнь своего соратника по пути к гвардейцам. Палач, впрочем, спрыгнул вниз и затерялся в толпе.
Узник, не веря своему счастью, наблюдал за происходящей прямо на его глазах Революцией. Восставшие, а их было не меньше тысячи, добрались сквозь разбегающуюся толпу к девяти сотням гвардейцев с парадным оружием, и расправились с ними. К торговцу поднялись двое в плащах Гильдии Каменщиков, поинтересовались именем, а книготорговец немного сдавленно ответил.
- Ты сохранил свою жизнь сегодня, благодаря нам, - произнес один из революционеров, узнавший по имени случайно схваченного тремя годами ранее в трактире. – Обязанный жизнью Революции должен далее служить ей, и если нужно, пожертвовать жизнью. Готов ли ты на это?
И предостерегающе положил руку на стальной меч.
Разумеется, выбора у узника не было.
Вечером того же дня, в казармах, после получения доспехов и клинкас гербом Гильдии Каменщиков, бывший узник узнал о том, как завершился этот день. Гвардия была частью перебита и рассеяна, революционеры добрались до дворца, однако монарх сбежал в свой загородный замок. Там он был застигнут в одиночестве, брошенный личной стражей, доставлен на эшафот и вместо виселицы обезглавлен.
А Главой Революционного Народного Совета стал племянник короля. Он давно мечтал захватить власть, ибо трон перешел бы к его кузену, наследному принцу. Три года назад королевский племянник вышел на Гильдию Каменщиков, присоединился к заговору и щедро снабжал революционеров золотом, на которое они смогли выковать достаточно оружия с броней.
Революция свершилась за один день. Монарх-тиран был свергнут, а власть взял не менее кровавый правитель, которому служила теперь революционная полиция вместо тайной, с теми же функциями. А на замену королевской гвардии пришла революционная. Для простого народа практически ничего не поменялось, но в первой же торжественной речи новый правитель пообещал снизить налоги и раздать землю тем, кто поддержал Революцию.
Излишним будет упоминать, что остававшихся в островной темнице революционеров освободили и вручили им оружие – сражаться с роялистами, которых оставалось немало в разных приграничных областях королевства. Наследный принц выжил, сбежал и явно намеревался вернуть себе трон, как и монархический строй в целом.
Спустя два года осенним вечером бывший книготорговец-узник, после сытного ужина, сидел на койке в казарменной офицерской спальне – каждому полагалась личная, в отличие от простых революционных гвардейцев, что жили в общих, ночуя на двухъярусных койках.
Наутро должна была состояться главная и последняя битва всей гражданской войны в многострадальном королевстве. Принц, ныне титулярный король, собрал основные силы роялистов вблизи столицы и готовился к решающему кровопролитному сражению – у него заканчивался провиант и он пошел на это вынужденно. А революционная гвардия во главе с его кузеном – Главой Революционного Народного Совета, планировала в генеральном сражении покончить с роялистами. Силы были почти равны и исход битвы казался неясен. К тому же у обеих сторон имелось множество мортир и бомбард.
Офицер же смотрел на аскетичную обстановку своей комнаты, каменные стены, койку, и вспоминал камеру в островной темнице. Подумалось, что ничем его жизнь в последние два года не отличается от трехлетнего заключения – все та же несвобода, все то же предсмертие, ведь в любой из многих битв он мог погибнуть. Каждый раз, когда гремели оглушительные раскаты пушечных залпов, он все так же содрогался, готовясь к скорой смерти при следующем, как и когда-то в темнице.
«Получается, Революция лишь продлила ожидание смерти… А свобода и обычная жизнь так и не вернулись. Я так и остался узником».
Сражение началось по всем канонам военной тактики, арбалетчики и счастливцы с редкими кремневыми мушкетами стреляли в разрозненные ряды друг друга издали, а канониры заряжали мортиры, стараясь попасть во вражеских мечников позади стрелков.
Оглушительные залпы слышались все чаще, а офицер, бывший узник, стоял впереди обычных солдат, ожидая, когда им прикажут идти вперед, на роялистов, в лобовую атаку.
Раскаты пушечной пальбы вновь вызвали страх и ужас, и ожидание близкой гибели.
А затем одновременно с новым пушечным залпом короткий арбалетный снаряд впился офицеру в грудную клетку. Грудь обожгло, боли почти не было, но сердце перестало питать разум и сознание стало ускользать в вечную тьму.
Предпоследней мыслью стала неясная надежда, что он ранен несмертельно и лекари вылечат, однако этой мечте не суждено было сбыться.
Последняя же мысль гаснущего навсегда сознания сказала офицеру, что от Судьбы нельзя уйти, а его казнь на виселице под грохот пушки всего лишь была перенесена на два года.
На этом для вечного узника, как Короля-Судьбы, так и Революции, жизненный путь завершился и время остановилось. И поле битвы, и королевство, и весь мир для его разума и глаз перестал существовать. А весь остальной мир жил дальше без него, и чем завершился исход битвы, узник так и не узнал.
24.09.2024
Днепр
© Copyright: Макс Артур, 2024
Свидетельство о публикации №224092501620
|
| |
| |
